Игры с Большим Стилем для театра «Тень» - любимая забава. Комический эффект в придуманном ими Лиликанском театре достигается совсем просто - нарушением пропорций между большим и маленьким. Благодаря тому, что величавые оперы и балеты втиснуты в крохотную коробку, имперская серьезность лиликан моментально делается фантастически смешной. Например, всего несколько месяцев назад на лиликанскую сцену ступила нога замечательного танцовщика Николая Цискаридзе, исполнившего партию циклопа Полифема. Кроме натруженных циклопических ног, в эту «Смерть Полифема» не уместилось практически ничего, и кукольная Галатея совершала свои балетные прыжки, грациозно увертываясь от грозных стоп Цискаридзе.

Малая сцена Театра на Таганке во много крат больше лиликанской, но и в «Орфее» обыграно комическое несоответствие масштабов. Перед спектаклем Майя Краснопольская, выйдя к публике, объяснит, что в фоминском либретто задействован хор олимпийских богов, но сцена оказалась слишком мала, чтобы его вместить. Поэтому Олимп будет перенесен в зал, а зрителям придется хором исполнить возникающие на прозрачном занавесе тексты. Как в караоке. Чтобы окончательно почувствовать себя богами, зрители поют тревожно замершим в ожидании начала актерам: «Мы, светлого Олимпа боги, глядим на ваши страсти и тревоги, как в зеркало. От скуки, но глядим. Играйте! Мы не так уж строги. Но лжи и фальши не простим!» Текст, разумеется, написан не Яковом Княжниным, сочинившим либретто к «Орфею», а анонимным автором начала XXI века.

Сидящие в зале боги были милостивы к «Орфею»: что всегда радует в спектаклях театра «Тень», так это стопроцентное отсутствие лжи и фальши. То, что у других обратилось бы в редкую пошлятину, у Ильи с Майей получается и мило, и смешно. Видимо, тут вся штука в правильных пропорциях наивности, фантазии и лукавства. Струнный ансамбль Татьяны Гринденко придумщики из «Тени» наградили белыми ангельскими нимбами и рахитичными картонными ножками, а Орфей (Александр Бабенко) с Эвридикой (Светлана Бабенко), выделывая свои балетные па, чаще всего являлись зрителям в виде парящих теней, отраженных на занавеске. Одним из самых впечатляющих эпизодов стало соло Орфея, который, начав меланхолично бренчать на своей кифаре, затем входит во вкус, превращается в настоящего монстра рока и даже в конце концов перегрызает струны. Зря, что ли, слово «гитара» ведет свое происхождение от архаичной кифары?

"Газета" №37
Глеб Ситковский