Пресса

 11 лет прошло с того дня, как не стало Рудольфа Нуреева. В прошлом
году мемориальные мероприятия, посвященные его памяти, прошли по всему
миру. В Москве, помимо интересного вечера в обществе «друзей Большого
балета» и гала-концерта «Бриллианты мирового балета», проведенного в
Кремлевском дворце были показаны и драматические постановки, главным
героем которых также оказался великий танцовщик. Правда, о первом спектакле,
прошедшем в МХАТ им.Чехова, под названием «Нуреев. И ничего кроме...»
возможно не стоило и вспоминать, если бы не пронзительная работа молодого
танцовщика балета, а по совместительству и драматического актера Александра
Бабенко. Спектакль, представленный балетной труппой «Возрождение»
походил на художественную самодеятельность, а по сути и являлся ею,
поскольку соединил в себе все элементы не профессионализма. Поставленный не
профессиональным режиссером и написанный не профессиональным
драматургом, а балетмейстером и соучеником Нуреева по балетному училищу
Виктором Генрихом спектакль показывал не профессиональных драм. актеров,
а не освоивших и элементарных правил сценической речи балетных
танцовщиков, отчего иногда понять, что происходит на сцене было трудновато.
Намного более естественно смотрелись артисты в хореографии, специально
созданной для этого спектакля Валерием Анучиным. А игра и танец Александра
Бабенко не только придавали спектаклю смысл и тянули на себе действие
внося в постановку некоторую стройность, но и что особенно ценно, создавали
образ подлинного Нуреева — сексуального и мятежного бунтаря, совершившего
революцию в классическом балете и впервые привлекшего к этому виду
искусства толпы поклонников. Спектакль Романа Виктюка «Нездешний сад»
также посвящен Рудольфу Нурееву — явдение совсем другого порядка.
Крупнейший режиссер создал моноспектакль, в центре которого Рудольф
Нуреев, как подлинный, показанный в уникальных документальных кадрах
(хорошо бы указать в програмке, кем они были предоставлены), так и созданный
интерпретацией постановщика. Режиссерский прием, когда на гигантском
круговом экране-панораме мы видим великого танцовщика ХХ века, его речь и
его танец производят ошеломляющий эффект и вместе с балетным станком
замкнутым, подобно кругу (емкая метафора жизни Нуреева создана постоянным
соавтором Виктюка Владимиром Боером) организуют все сценическое
пространство спектакля, который выстроен режиссером, как монолог главного
героя, рассказывающего о своей жизни. Обращенный к внутреннему миру
танцовщика этот спектакль, по сути, разговор с самим собой, в котором душа героя оказывается вывернутой на изнанку. Поэтому остальные действующие
лица, будь то Марго Фонтейн (похожая на знаменитую балерину Екатерина
Степанкова), мать (потрясающая актриса Людмила Погорелова), Эрик Брун
(необыкновенно пластичный Алексей Скляренко) или персонаж,
представляющий то учителя Александра Ивановича Пушкина, то других
безвестных героев, уникально исполненный Александром Дзюбой, имеют лишь
вспомогательное значение и ведут с главным героем постоянный внутренний
диалог, создавая панораму его души, столь сумеречно изображенную в
спектакле. Главная роль, как всегда была отдана фавориту Виктюка Дмитрию Бозину.

Лучшая и несомненно сложнейшая она была сделана специально на
талантливого артиста и исполнена им с небывалым вдохновением. Однако, к
Нурееву, созданный образ не имеет никакого отношения и виной тому пьеса
драматурга Азата Абдуллина, искажающая облик знаменитого танцовщика.
Попросту выдуманные некоторые биографические сведения, перевранные или
перепутанные факты, очернение трагической фигуры Юрия Соловьева и других
реальных персонажей (в частности Сергеева), а также откровенная пошлятина,
типа рассказа о том, как Нуреев на спор, за деньги, пролежал в гробу несколько
часов — все это заметные составляющие пьесы «Нездешний сад», в которой
Нуреев предстает «добропорядочным натуралом». Уж не знаю, чем это
произведение так приглянулось Виктюку, но умело и существенно купировав
его, почти на половину, погрузив динамичное мельтешение эпизодов в состояние
внутреннего покоя, словно медитируя, он создал любопытный спектакль о
сегодняшнем времени. Получилась немного пробуксовывающая и затянутая,
дискретно распадающаяся на отдельные части, но интересная и пользующаяся
зрительским успехом постановка, которая со временем должна набрать обороты.
Игра теней и света, отлично выстроенные мезансцены, музыка, хореография,
создающая скульптурные позы, обрамленные диалогами и монологами — таковы
черты нового творения Виктюка, впрочем проявляющиеся и в других спектаклях
режиссера. Отдельно стоит отметить хореографию Артура Ощепкова,
совершенно правильно ориентированную в рассказе о великом классическом
танцовщике отнюдь не на классику, с которой вряд ли смогли бы справиться
артисты драматической труппы, а на современные модернистские образцы, к
каковым, кстати, и Нуреев проявлял большои интерес. Неся на себе и смысловую нагрузку, хореография Ощепкова особенно выигрышно
продемонстрировала великолепные танцевальные возможности Алексея
Скляренко, одно время даже профессионально занимавшимся танцем и дмитрия
Бозина, чей дуэт значительно скрашивал слабость драматургии. Центральным
эпизодом в новой премьере Виктюк делает сцену разговора, роящегося среди
отходов бомжа, с вернувшимся на Родину Нуреевым. Оказавшись на самом дне
жизни, человек объясняет знаменитой звезде, что и сам артист и все его
творчество «в этой стране» оказалось никому не нужным и выброшенным на
помойку, подобно книгам Горького и Ницше, только что обнаруженными
бомжем в мусорной яме. Практически черно-белый, как и многие последние
создания режиссера, этот спектакль завершается напоминающей цветовую
вспышку красивой и смелой метафорой. Роскошный восточный халат Нуреева
накрывает его постаревшее тело, подобно каменному ковру, накрывающему
могилу Нуреева на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.

Павел Ященков
"ЛИНИЯ РАМПЫ" приложение к журналу "БАЛЕТ"